- Артикул:00800590
- Автор: Кучмида Н.
- Обложка: Мягкая обложка
- Издательство: Информационно-издательский центр "ДС" (все книги издательства)
- Город: Москва
- Страниц: 171
- Год: 2005
Развернуть ▼
Введение
Дорогой Паша!
Но если Вас, читатель, зовут не Паша, а Толя, Юра, Валя, Сергей, Олег, Женя, Валера (Справочник утверждает, что в современном русском языке существует 400 самостоятельных личных мужских имён).
Так вот, читатель, если Вас зовут всё же не Паша, то поступите так: зачеркните "Паша" и напишите себя, своё имя: Оля, Юра, Валя, Сергей, Олег, Женя, Валера
И тогда начало моего предисловия будет короче и проще:
ПРИВЕТ, КОЛЯ!
Коля, я давно хотел признаться тебе, что ещё в суворовском (лет 45 назад) мне захотелось, очень захотелось стать писателем. Но что я мог знать о труде писателя в 17 лет? - Ничего. Совсем ничего. А в 17 лет всё кажется по плечу, и я решил, что мне нужно с чего-то начать. Мне нужно сделать первый, смелый и честный, шаг. Я постучал в дверь канцелярии роты, вошёл и, приложив руку к фуражке, сказал: "Товарищ майор! Я не хочу быть офицером. Я хочу стать писателем".
Day by day.
Как-то получил я письмо из Мурманска от редактора газеты "Кадетское братство" выпускника Новочеркасского СВУ 1959 года Валентина Михайловича Меньшова. С письмом были и несколько номеров его очень интересной многостраничной газеты. Нас заочно познакомил друг многих суворовцев, мой земляк и однокашник по ЛнСВУ Анатолий Морковин. Знакомство с Валентином Меньшовым стало для нас обоих настолько предопределённым нашей общей кадетской судьбой, что теперь я затрудняюсь ответить на вопрос: давно ли ты его знаешь?
В начале пятого класса, когда я учился в обычной школе, мне дали почитать книгу "Алые погоны" Б.Изюмского, кстати, преподавателя истории НчСВУ. Я "заболел" суворовским училищем и вскоре стал суворовцем. Но к 19 годам, перед выпуском из СВУ, я стал уже совсем другим человеком.
А вот на вопрос: "Кто ты и откуда пришёл?" - я бы ответил однозначно: Садовая, 26, ЛнСВУ.
И ещё об "Алых погонах".
Обитая в Москве, то есть будучи уже студентом Литературного института им. Горького, но всё ещё оставаясь с ветерком в голове, я решил поехать на юг, в Таганрог. Времени у меня было много: шли летние каникулы, - а денег не было ни копейки. Подумав, я решил, что до Таганрога я как-нибудь доберусь и без билета. А в Таганроге остановлюсь у знакомого по институту, займу у него на обратный билет; и другая цель поездки - главная - посетить Дом-музей А.П.Чехова.
Коля, ехать без билета довольно сложно. Меня скоро высадили, и до Таганрога я добирался на попутных товарняках из-под угля. И всё же я добрался до Таганрога. Но моего знакомого по институту дома не оказалось: его соседи сказали, что он - наоборот: уехал в Москву. А Дом-музей Чехова уже несколько недель был закрыт на ремонт. Я задумался: что же мне делать? И пошёл в местную газету, хотел объяснить редактору свою ситуацию и попросить какое-нибудь задание, - с тем, чтобы по предъявлении материала мне сразу же был выплачен за него гонорар.
Редактора на месте, как всегда, не оказалось. Во всей редакции был один человек: заместитель редактора. Он сказал мне, что занят.
Я прождал довольно долго, и уже решил, что обо мне забыли. И ещё раз постучал в ту же дверь. Вышел знакомый зам. главного. Он сказал, что действительно занят и сегодня принять меня не сможет. И пояснил: у нас сегодня в гостях автор книги "Алые погоны". Читал?
Я пробормотал, что вроде бы читал когда-то. Но у меня не повернулся язык сказать, что я, стоящий перед Вами, я-то и есть суворовец. Настоящий суворовец - правда, не в форме. И что мне хочется хотя бы взглянуть на автора "Алых погон". А когда собеседник мой вышел, подошёл я к зеркалу и не узнал в чумазом от угольной пыли бродяге самого себя.
А через пару недель я вернулся в столицу.
О суворовцах после "Алых погон" написано было не так много. Писали и хорошо и плохо. Ругали суворовские училища в газетах, называли суворовцев "белоручками", отыскивали ошибки в их воспитании. И в литературе тема эта не была популярной. Через какое-то время стали появляться скромные книги, написанные уже самими бывшими суворовцами. Это были небольшие книжки, скромно "одетые", но стоило этим книжкам заговорить - чуть ли не каждая из них заняла достойное место в литературе требовательного, высококонкурентного времени.
К разному времени относятся книги Николая Теренченко (НчСВУ-53) "Мы были суворовцами" и Сергея Даркова (ЛнСВУ-63) "Кадетские записки суворовца N***". В каждой совершенно по-разному описана обстановка, сам дух суворовского училища. И всё же что-то общее роднит эти отдалённые по времени книги. Суворовцев Николая Теренченко от суворовцев Сергея Даркова разделяют десятилетия. Но дело не столько в этих десятилетиях, сколько в том, что изменились времена и параллельно с этими изменениями менялось сознание даже у суворовцев. Я говорю "даже", потому что не будем забывать, что любое СВУ есть заведение закрытого типа. А между тем во всех этих училищах, внутри этих училищ, бурлила активная мальчишески -подростково - юношеская жизнь. Со стороны она могла показаться однообразной, но только со стороны.
В литературе, в литературном творчестве существует непонятное явление. Допустим, некий человек, готовя себя к литературному поприщу, везде побывал, всё повидал, но вернувшись к родному очагу, всё забывает и пишет о цветке, растущем в горшочке на подоконнике.
И наоборот: некто, всё время живущий у себя дома, (и каждое утро видящий цветок на подоконнике) вдруг начинает роман о местах, о людях, о событиях, о которых до этого он слышал лишь краем уха.
Признаться, я тоже испытал нечто подобное. Но чем старше я становился, тем меньше мне нравились крайности. Ни в коем случае всё это нельзя назвать "изучением жизни". Ничего я не изучал. Я делал и поступал так, как требовала от меня новая (после кадетская) жизнь.
Валентин Меньшов в своём письме из Мурманска попросил меня рассказать о себе. Заговорив с газетой "Кадетское братство", я заговорил, надеюсь, и со всем кадетским братством - уже без кавычек - если такое существует.
Я, Николай Кучмида, родился в 1942г. в деревне Шайма Череповецкого района Вологодской области.
Отец - Кучмида Павел Емельянович - пропал без вести в первый же год войны. Мать - Кукушкина Евдокия Павловна - умерла в 1970.
После смерти матери в память о ней я изменил свою фамилию на Кукушкин. А отцовская фамилия осталась как литературный псевдоним.
В возрасте 12-13 лет я поступил в Ленинградское Суворовское офицерское училище. Это случилось в 1955 году. В 1961 году, в возрасте 19 лет, закончив училище, я отправился служить солдатом в Кандалакшу Мурманской области (место "ссылки" всех суворовцев и курсантов Ленинградского военного округа). Спустя три года я отправился ещё севернее и устроился в Мурманске учеником матроса на рыболовный траулер. После первого же рейса мы вернулись в порт из-за технических неполадок, задержавшись в море на полтора месяца. А как только я ступил на некачающийся причал, я тут же списался на берег.
Потом работал на заводе в Череповце и, получив неожиданно для себя извещение о прохождении творческого конкурса (80 человек на место) в Литературный институт, поехал в Москву и сдал вступительные экзамены.
Печататься начал с 4-го курса в журналах: "Советский воин", "Север", "Юность", "Аврора", "Тверской бульвар, 25". В 1969 году вышла первая книжка рассказов "Всего хорошего".
После окончания Литинститута поменял множество профессий, в том числе объездил почти весь СССР, работая проводником поезда.
В 50 лет, в 1993 году, после неудачной хирургической операции остался без правой ноги. Спустя 7 или 8 лет при том же диагнозе была сделана вторая операция, после которой я не обнаружил и свою левую ногу. После этих очень печальных для меня событий я замкнут в четырёх стенах своей квартиры и перемещаться приходится в кресле-каталке. Пью чай и смотрю в окно.
Но как я был, так и остаюсь литератором. (Я не говорю "писателем", но хотя бы так: литератором).
Впоследствии издавались ещё несколько моих книг: "Выпадет снег", 1974г., "Просто дорога", 1976г.
Не так давно закончил повесть, в ней 150 страниц. Называется она "Кандалакша". Название Кандалакша несёт в себе большую часть нашей отечественной истории, в основном трагические её страницы. Именно по рукописи этой повести я был принят в Союз писателей России.
Мне предложили издать эту повесть, сильно её подсократив, страниц эдак до 50. И вместо повести "Кандалакша" появилась небольшая повесть "Скажи, браток..." Это название происходит от старой солдатской (русской ) песни времён I Мировой: "Скажи, браток, куда нас гонят?" Потом песня эта стала французской, немецкой, английской, американской...
Дорогой Паша!
(Помнишь, читатель, как начиналось моё предисловие?)
Так вот, дорогой Паша!
Может быть эта книга попадёт и в твои руки, Коля, - с кем мы учились - дружили. Но я также понимаю, что каждый год в училище происходит новый выпуск и новый набор. Дружить со всеми или хотя бы быть знакомым со всеми - невозможно. И тогда всем нам: и бывшим, и нынешним - и младшим, и старшим - остаётся одно: помнить, что какими бы мы ни были и кем бы ни стали, - все мы связаны одним адресом: Садовая, 26.
Этот адрес и есть предисловие к нашему будущему, предисловие к жизни каждого взрослого человека, воспитанного в Санкт-Петербурге, в ЛнСВУ.
Содержание
ПОВЕСТИ
Держи пять
Скажи, браток
Из тетради рядового Артёмова
РАССКАЗЫ
Во поле берёзонька стояла
Однажды
Когда от пристани до затонувшего солнца
Другая сторона
Зимой рано темнеет
Точка
Садовая, 26
Рекомендуем
